Молитва 1839 лермонтова

Пост

Полное собрание и описание: молитва 1839 лермонтова для духовной жизни верующего человека.

Молитвы М. Ю. Лермонтова

Наследие автора до сих пор находится под пристальным вниманием многих любителей поэзии, как, наверное, образец лирики с печатью светлой и легкой, практически воздушной печали, наполненной переживаниями юного поэта о различных проблемах человеческой души. Чаще всего, конечно, об одиночестве и изгнанничестве, о неразделенной любви, о Родине и проч.

Не стоит, однако, забывать и о стихотворениях М.Ю. Лермонтова, принадлежащих к разделу духовной лирики. Такими текстами являются, например, три произведения с одинаковым названием – «Молитва» (1829, 1837, 1839).

Казалось бы, что эти стихотворения должны иметь в себе что-то общее, объединяющее их (кроме, естественно, заглавия), но я считаю, что эти тексты – это показатель динамического роста поэтической души, её непрерывного развития, продолжавшегося на протяжении десяти лет, с 1829 по 1839 годы.

Мировоззренческие взгляды Михаила Юрьевича Лермонтова меняются, потому и меняются и темы его размышлений, темы его стихотворений. Душа поэта стремится к новым высотам, для неё открываются новые, ранее не изведанные и не принятые им горизонты, а мир вокруг наполняется ощущением сладкой надежды, которая, по Лермонтову, отчего-то быстро рушится и исчезает, оставляя лирического героя его стихотворений у разбитого корыта жизни, где никто не способен ему помочь.

В таких ситуациях особенно остро чувствуется подступающее к горлу вековое одиночество, неумолимо сжимающее человека в своих железных тисках, и стихотворения поэта отражают это угнетенное состояние одинокого странника, отягченного бременем вечного скитания и непонимания среди себе подобных.

Молодой пятнадцатилетний поэт, ощущающий свою вину в неповиновении Божьим заветам, в нарушении Его заповедей, в порыве страстного желания выговориться и облегчить свою мятежную непризнанную душу сразу раскрывает все свои карты, стараясь ничего не скрывать:

И не карай меня, молю,

За то, что мрак земли могильный

С ее страстями я люблю;

В этой его молитве нет того смирения перед Богом, что свойственно многим молитвам (прежде всего, как жанру религиозной литературы).

Лермонтовская «Молитва» – это горячий и импульсивный вызов Богу, воззвание молодого поэта к Высшему Судие, это признание оголтелого мятежника и смелого песнопевца, предпочитающего земные страсти небесным благам, дарованным человеку.

Поэт еще не готов отказаться от того мира, в котором он находится сейчас, от той яркости и блеска витрин и балов, однако он уже прекрасно понимает тесноту того островка, на котором бродят его заблудший ум и помертвевшее сердце.

Но Лермонтов не готов поменять его на спокойную богобоязненную жизнь, исполненную смирением и кротостью. Нет, для него жизнь – это поток страстей, это борьба и мятеж, это бесконечные «дикие волненья», наполняющие его душу.

В какой-то степени, мир Лермонтова, как и мир Джорджа Байрона, – это сочетание демонического и божественного начал, это их вечная борьба и одновременное нахождение рядом (в 1829 году Лермонтов начинает работать над своим «Демоном», работа продолжается вплоть до 1839 года). И, по словам самого Лермонтова, «…этот демон живет во мне, пока живу и я…», пока поэт не расправится с ним вполне чудным и понятным способом – своими стихами.

Не за свою молю душу пустынную,

За душу странника в мире безродного;

Но я вручить хочу деву невинную

Теплой заступнице мира холодного.

За ту, которая вряд ли когда-нибудь будет с ним рядом, однако образ её благороден и еще способен возродить в поэте угасшие любовные чувства, способен всколыхнуть увядающее и окаменевшее сердце, уставшее от жизни, изгнания, одиночества и непонимания.

Стихотворение это, по-видимому, было обращено к Варваре Александровне Лопухиной, которую до конца жизни любил поэт, однако семья девушки была против её брака с Лермонтовым. Любовь, которая так неожиданно появилась, сохранилась в сердце Лермонтова до самых последних годов его жизни.

В своей «Молитве» Лермонтов обращается уже не к Христу, как это обычно было принято, а к Богородице, к Божьей Матери, которая является заступником всего человечества перед лицом Её Сына.

Лермонтов, терзаемый демоническими мыслями, еще страшится просить за себя, но всю свою любовь, всю свою веру он вкладывает в образ единственной Прекрасной Дамы, за которую и молит Божию Матерь. Свою персону он даже не осмеливается поставить в один ряд с «девой невинной», ведь он только «безродный странник с пустынною душой».

Его молитва – это молитва истинно любящего человека, который желает только счастья объекту своей любви, который, ради её свободы, не собирается сковывать её в своих объятиях. Несмотря на взаимную любовь, сердцам двух возлюбленных так и не суждено быть вместе, и Лермонтов, исполненный самым высоким чувством, вручает девушку в руки Божьей Матери с надеждой на её заступничество и защиту.

В этой молитве поэтом движет не желание самооправдаться, не стремление выложить про себя все непотребное, за что потом можно было бы себя казнить, а неизбывное, сильное и вечное чувство любви.

По свидетельствам современников, М.А. Щербатова велела молиться поэту, когда у него на душе тоска. Лермонтов пообещал обязательно выполнить завет своей возлюбленной и в 1839 году написал стихотворение «Молитва» («В минуту жизни трудную…»).

В отличие от двух предыдущих текстов, как мне кажется, эта «Молитва» проникнута именно той светлой грустью и печалью, однако в ней проблескивает яркий свет надежды, которая не угасает как обычно, а продолжает освещать темные демонические дебри души Лермонтова. Для поэта уже исчезают все сомнения, он словно очищается от всего бремени, которое тяготило его всю жизнь, он освобождается от внутренних оков, обретая душевную свободы, дороже которой нет ничего:

И верится, и плачется

И так легко, легко…

Отягченная раздумьями, привязанная к земным страстям душа поэта наконец-то вырывается из этого порочного круга, возвращаясь хоть и на минуту, но к Творцу.

В этой «Молитве» выражена та самая легкость, присущая некоторым стихотворениям Лермонтова: в ней нет пространных и тяжелых размышлений молодого человека об одиночестве и изгнании.

Нет, она наполнена потрясающей духовной энергетикой, способной растопить душу любого, способной оживить любого живого мертвеца, чье сердце и ум уже давно отказались чувствовать.

Если в первой «Молитве» (1829) поэт выступает самооправдывающимся мятежником, неспособным к смирению и кротости, готовым жить ради своей собственной правды, которая кардинально отличается от Божьих заветов, то его последняя «Молитва» (1839) – это тончайший образец духовной лирики, в котором каждое слово дышит «непонятной святой прелестью», полной легкости и смирения.

А «Молитва» 1837 года выступает неким переходным этапом между этими двумя полярными полюсами поэтической души, в которой постепенно начинают возрождаться высокие чувства, такие как любовь.

«Молитвы» Лермонтова – это образец разительного и стремительного становления поэтической души от истока до вершины, от самооправдания и мятежа до безграничной любви и легкости.

Храм святителя Василия Великого

Я, матерь божия, ныне с молитвою

Пред твоим образом, ярким сиянием,

Не о спасении, не перед битвою,

Не с благодарностью, иль покаянием,

За душу странника в свете безродного;

Но я вручить хочу деву невинную

Теплой заступнице мира холодного.

Дай ей сопутников, полных внимания,

Молодость светлую, старость покойную,

Сердцу незлобному мир упования.

В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,

Ты восприять пошли к ложу печальному

Лучшего ангела душу прекрасную.

В минуту жизни трудную

Теснится ль в сердце грусть:

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

В созвучьи слов живых,

И дышит непонятная,

Святая прелесть в них.

И верится, и плачется,

И так легко, легко.

©2007—2017 Храм св. Василия Великого (на Горке) город Псков. Контакты

Анализ стихотворения Лермонтова «Молитва»

«Вот говорят про него, безбожник, а я вам покажу…стихи, которые он мне вчера принёс», – так отозвалась о стихотворении Лермонтова «Молитва» («В минуту жизни трудную…») его бабушка, Е. А. Арсеньева. Разумеется, слова эти звучали с гордостью, ведь внука ее и правда часто обвиняли в безбожии и легковесном отношении к жизни. Но внешне легкомысленный, Лермонтов все же был склонен к размышлениям о смысле жизни и духовному поиску. Убедиться в этом поможет анализ стихотворения Лермонтова «Молитва».

История создания

«Молитва» создается Лермонтовым в 1839 г., уже в последний период его творчества. Поводом для написания послужила беседа с М. А. Щербатовой, за которой поэт в то время ухаживал. По воспоминаниям современников, она посоветовала ему молиться, когда у него на сердце тоска, сказав, что ничто не помогает так, как искренняя молитва к Богу. Лермонтов, очевидно, последовал ее совету. Сложно сказать, легко ли было человеку, во всеуслышание заявляющему о своем скептицизме и безверии, создателю прекрасного «Демона» обратиться к Богу от чистого сердца. Однако вскоре рождается «Молитва», которую можно назвать образцом прекраснейшей христианской лирики. Стихотворение сразу же обрело огромную популярность, и до сих пор считается одним из самых известных в поэтическом наследии Лермонтова. А в 1855 г. слова его были положены на музыку композитором М. Глинкой, так возник романс.

Тема и идея стихотворения

Описание стиха «Молитва» может выглядеть следующим образом: в нем изображается столкновение лирического героя с суровым и трудным миром. Он переживает нелегкий период жизни и находится в смятении. Стихотворение относится к философской лирике, и уже с первых строк в нем задается круг проблем:

«В минуту жизни трудную

Теснится ль в сердце грусть»…

Глагол «теснится», используемый здесь поэтом, передает ощущение безвыходности, узкого пространства, из которого не так-то легко выбраться. И сразу же, в следующих двух строках автор предлагает свое решение:

«Одну молитву чудную

Твержу я наизусть»

Как видим, этим решением становится обращение к Богу, поиск у него утешения и защиты. Не упоминается, какая именно молитва выбрана лирическим героем, да это и не так важно – благодаря недосказанности каждый может представить здесь свои излюбленные строки. Важнее другое – неизъяснимая прелесть этой молитвы, и ее Лермонтов описывает в следующем четверостишии.

«И дышит непонятная,

Святая прелесть в них»

Повторение знакомых слов успокаивает, придает «благодатные силы», о чем и говорится в последних четырех строках:

«С души как бремя скатится,

И верится, и плачется,

И так легко, легко…»

Таким образом, перед нами предстает картина духовных исканий и успокоения, найденного в молитве. Душа очищается слезами покаяния и порывом искренней веры, вот где, по мнению поэта, спасение от сомнений и бед. Лермонтов не кается, не перечисляет свои грехи и не просит заступничества. Нет, он обретает покой при повторении самой простой молитвы, и этим, глубинным молитвенным чувством делится с читателем.

Можно сказать, что в стихотворении «Молитва» Лермонтов достигает своих творческих высот и раскрывается как зрелый писатель. Здесь виден поворот к духовности и традиционным ценностям, и в то же время отход от ставших уже привычными идей одиночества, непонятости и демонизма. В дальнейшем поэт еще не раз обращается к теме религии и народным истокам, что позволяет говорить об этом стихотворении именно как о ключевом моменте в творчестве, а не как о разовом явлении.

Художественные средства

В стихотворение Лермонтова «Молитва» анализ художественных средств имеет не меньшее значение для понимания его идее, чем рассмотрение самого текста. Какими же приемами пользуется автор?

Прежде всего, отметим, что при небольшом объеме стихотворения (три четверостишия), в нем большое количество тропов. Это и эпитеты: «минута жизни трудная», «чудная молитва», «непонятная, святая прелесть», «благодатная сила», и метафоры: «дышит непонятная, святая прелесть в них» и сравнения «с души как бремя скатится». Все они служат одной цели: передать то возвышенное, приподнятое настроение, в котором находится лирический герой, выразить глубину его переживаний и настроить самого читателя на возвышенный лад. Обратим внимание на то, что многие слова принадлежат к высокому пласту лексики («бремя», «благодатная»), что указывает на религиозно-философскую направленность произведения. Также Лермонтов использует специфическую поэтическую фонетику, используя ассонансы. В стихотворении повторяется гласная «у» (13 повторений в первом четверостишии): «В минуту жизни трудную», «Одну молитву чудную», что создает особое, замедленное звучание, напоминающее о неспешном, протяжном чтении в церквях. Также это передает мелодичность речи самой молитвы, как бы заново изливающейся из уст героя. В последующих четверостишиях акцент переносится на другие гласные, «а» и «э», что символизирует некий подъем, направленность вверх. Для этого же применяются различные стилистические фигуры, как-то повторы: «так легко, легко», синтаксический параллелизм: «И верится, и плачется, / И так легко…».

Стихотворение написано четырехстопным и трехстопным ямбом, рифмовка – перекрестная, точная, попеременно то мужская, то женская.

Значение стихотворения в творчестве Лермонтова

Итак, анализ стихотворения «Молитва» показывает ее художественное своеобразие и подчеркивает универсальность лирического героя для всех читателей: недаром романс на слова Лермонтова пользовался одинаковым успехом как в великосветских салонах, так и у простого народа. Важность этого произведения для творчества Лермонтова в целом неоспорима. Еще многие годы оно остается вершиной русской православной лирики, и лишь в XX в. А. Блоку и С. Есенину удается достичь тех же высот в изображении религиозного чувства.

  • Смысл эпиграфа к поэме «Мцыри»
  • В чем Мцыри видит счастье
  • Краткое содержание «Шинель»
  • Характеристика Хлестакова из «Ревизора»
  • Три дня на воле Мцыри
  • Характеристика Гринёва
  • Сочинение по картине «Первый снег» Попова И.
  • Сюжет и композиция поэмы «Мцыри»
  • О чем мечтают герои комедии «Ревизор»
  • Цель побега Мцыри

Понравилось сочинение? Помоги проекту – жми на кнопку, расскажи друзьям:

Не понравилось? – Напиши в комментариях чего не хватает.

По многочисленным просьбам теперь можно: сохранять все свои результаты, получать баллы и участвовать в общем рейтинге.

  1. 1. Аня Поволжская 756
  2. 2.
  3. 3. Ксения Гурулева 223
  4. 4.
  5. 5. Лена Севостьянова 171
  6. 6. Елена Курлыкова 155
  7. 7. Sofia Markevich 154
  8. 8.
  9. 9. Лариса Огудалова 121
  10. 10.
  1. 1. Ramzan Ramzan 5,674
  2. 2.
  3. 3.
  4. 4.
  5. 5. Гузель Миннуллина 2,310
  6. 6. admin 2,250
  7. 7.
  8. 8. Елизавета Пякина 1,772
  9. 9. Виктория Нойманн 1,738
  10. 10. Алёна Хубаева 1,718

Самые активные участники недели:

  • 1. Виктория Нойманн – подарочная карта книжного магазина на 500 рублей.
  • 2. Bulat Sadykov – подарочная карта книжного магазина на 500 рублей.
  • 3. Дарья Волкова – подарочная карта книжного магазина на 500 рублей.

Три счастливчика, которые прошли хотя бы 1 тест:

  • 1. Наталья Старостина – подарочная карта книжного магазина на 500 рублей.
  • 2. Николай З – подарочная карта книжного магазина на 500 рублей.
  • 3. Михаил Воронин – подарочная карта книжного магазина на 500 рублей.

Карты электронные(код), они будут отправлены в ближайшие дни сообщением Вконтакте или электронным письмом.

Созвучье слов живых

О стихотворении М.Ю. Лермонтова 1839 года «Молитва»

Бывает такая внутренняя уверенность в себе, что человек может сделать всё.

Он может почти мгновенно написать такие стихи, что потомки будут повторять их несколько столетий. (К.Г. Паустовский. “Разливы рек” [из цикла “Маленькие повести”])

“С тихи его для нас, как заученные с детства молитвы. Мы до того привыкли к ним, что уже почти не понимаем. Слова действуют помимо смысла”, — писал в статье “М.Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества” Д.С. Мережковский. С ним нельзя не согласиться. И, вторя Лермонтову, о его стихах мы можем сказать его же словами:

Есть речи — значенье

Темно иль ничтожно,

Но им без волненья

И всё же, несмотря на невозможность постичь рассудком “из пламя и света рождённое слово”, мы снова и снова вчитываемся, вслушиваемся в “звуки чудных песен” Лермонтова, в “созвучье слов живых”.

Одно из трёх стихотворений Михаила Юрьевича Лермонтова, названных одинаково — “Молитва” (1839 год), связано с именем княгини Марии Алексеевны Щербатовой.

В воспоминаниях двоюродного брата поэта, Акима Павловича Шан-Гирея, о Марии Алексеевне и истории любви поэта к этой женщине можно прочесть следующее: “Зимой 1839 года Лермонтов был сильно заинтересован княгиней Щербатовой (к ней относится пьеса “На светские цепи”). Мне ни разу не случалось её видеть, знаю только, что она была молодая вдова, а от него слышал, что такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать”.

Александра Осиповна Смирнова-Россет, адресат многих стихов А.С. Пушкина, вспоминала, при каких обстоятельствах была написана Лермонтовым “Молитва”: “Машенька (М.А. Щербатова. — С.Ш.) велела ему молиться, когда у него тоска. Он ей обещал и написал эти стихи:

В минуту жизни трудную

Теснится ль в сердце грусть:

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

Есть сила благодатная

В созвучье слов живых,

И дышит непонятная,

Святая прелесть в них.

С души как бремя скатится,

И верится, и плачется,

И так легко, легко. ”

О глубоком религиозном чувстве Марии Щербатовой в стихотворении “На светские цепи. ” читаем:

И следуя строго

Печальной отчизны примеру,

В надежду на Бога

Хранит она детскую веру.

Хорошо известно и то, что именно с М.А. Щербатовой связана история конфликта Лермонтова с сыном французского посланника Эрнестом Барантом. Формальным поводом для последующей дуэли явилось то, что в феврале 1840 года на балу у графини Лаваль Мария Щербатова предпочла французу русского поэта. Есть и другие версии возникновения ссоры, в том числе и эпиграмма Лермонтова, которую Барант принял на свой счёт, хотя она была написана ещё в юнкерской школе и адресована совершенно другому лицу.

“18 февраля рано утром на Парголовской дороге, за Чёрной речкой, недалеко от того места, где Пушкин стрелялся с Дантесом” (И.Л. Андроников. “Судьба Лермонтова”), состоялась дуэль, закончившаяся бескровно. Дуэль сначала проходила на шпагах, а после на пистолетах, причём Барант стрелял в Лермонтова, но промахнулся, Лермонтов же выстрелил в воздух.

Несмотря на последующее примирение, поэт был предан военно-полевому суду и в конце концов переведён в Тенгинский пехотный полк в действующую армию на Кавказ, в “крепость Грозную” (нынешний Грозный), под чеченские пули. Воистину — “говорящее имя” города, который уже неоднократно сыграл и продолжает играть роковую роль в русской истории вплоть до сегодняшнего дня! Воистину — “говорящее имя” речки, около которой бились с французами Пушкин и Лермонтов! Чёрная речка!

Лермонтов заплатил высокую цену за свои стихи, за любовь к молодой вдове. Как известно, именно эта его ссылка в конце концов закончилась дуэлью с Мартыновым и смертью поэта. Поэтому с уверенностью можно сказать, что его “Молитва” — из тех стихов, о которых Б.Л. Пастернак сказал так:

Когда строку диктует чувство,

Оно на сцену шлёт раба,

И тут кончается искусство

И дышат почва и судьба.

И тут действительно “кончается искусство”, кончаются грамматические, стилистические и прочие условности. Это касается не только стихотворения “Молитва”. Согласимся с тем, что фраза “из пламя и света рождённое слово” не только с точки зрения Краевского грамматически “уязвима”. По воспоминаниям И.И. Панаева, Лермонтов пытался найти грамматически безупречный аналог слову “пламя” — и не нашёл замены. Её, этой замены, по всей видимости, просто нет.

С точки зрения нынешних пунктуационных правил не вполне безупречна и первая строфа “Молитвы”. Действительно, куда логичнее в конце первой и второй строки поставить запятые. Тогда вторая строка становится придаточным предложением, а стихотворение — грамматически и синтаксически безупречным. Но пунктуация в стихотворениях Лермонтова и в этом, и в других произведениях, например в “Пророке” (1841), отличается от нынешней нормы. Двоеточия подчас стоят там, где сейчас принято ставить тире, и наоборот.

Вообще, пристальное наблюдение за знаками препинания в “Молитве” приводит к любопытным выводам. Экспозиция (первые две строки) “обращена” к остальным десяти строкам двоеточием, а кульминационные последние две строки предваряются тире. Таким образом, стихотворение приобретает удивительную стройность. Двоеточие, открытое в поэтическое пространство срединных восьми строчек, “отзывается” тире — своеобразным “эхом” — перед последними двумя строками. Впору вспомнить о “зеркальности” — излюбленном композиционном принципе, который встречается во многих произведениях Пушкина, в том числе и стихотворных.

Особый разговор — о многоточии, завершающем стихотворение. Эти три точки после двенадцатой строки придают всей “Молитве” ощущение неисчерпаемости, нескончаемости. Отчасти созданию этого эффекта способствуют три союза и в последних двух строчках: “И верится, и плачется, // И так легко, легко. ” Стихотворение это походит на кольцо, даже на ленту Мёбиуса, заставляющую ещё и ещё раз вернуться к первой строчке, снова и снова повторить эти “живые” слова — от первого до последнего, “как детскую молитву” (Д.С. Мережковский).

Ч то такое — молитва?

Некий сакральный текст, произносимые вслух или про себя слова, непонятные непосвящённым? Ритуальное заклинание, священнодействие, веками остающийся неизменным набор слов, подчас устаревших, вышедших из употребления?

Или же это состояние просьбы, которое невозможно представить себе или описать, если никогда его не испытывал?

Слово это — молитва — очень давно вошло в нашу речь. У него общеславянский корень. Образовано оно, согласно “Этимологическому словарю русского языка” Н.М. Шанского и Т.А. Бобровой, с помощью суффикса -тв-(а) от глагола молить. Таким же образом от соответствующих глаголов образованы и другие слова: паства, битва, жатва, клятва, ловитва (устар.) Состояние прошения, мольбы — одно из самых личных, сокровенных для каждого из нас.

В первой главе романа “Герой нашего времени” об этом состоянии сказано великолепно! Помните: “Тихо было всё на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы. ”

В самом стихотворении 1839 года, о котором идёт речь в этой статье, есть и ещё одно поразительное по точности и глубине определение того, что такое молитва: “созвучье слов живых”.

Со-звучие, со-гласное звучание каждого слова — могучий аккорд души человеческой, обращённой к Богу, где каждое слово не просто на своём месте, а — единственно, неповторимо и вечно. Где смысл слов впитывается и улавливается не рассудком, границы которого устанавливают “пределы естества”, а всей духовной сущностью человека, которому в молитве дано соприкоснуться с бессмертием и даже в какой-то мере постичь его. Полифонию этого поистине музыкального произведения пытались уловить и передать в своих произведениях и величайшие композиторы современности.

К лермонтовской “Молитве”, как и к другим его поэтическим шедеврам, применима и знаменитая формула совершенного литературного произведения, данная А.С. Пушкиным в “Евгении Онегине”: “союз волшебных звуков, чувств и дум”.

Не знаю почему, но, читая лермонтовскую “Молитву”, я всегда вспоминаю молитву Господню, ибо именно эту молитву привычно шепчут губы в “минуту жизни трудную”.

В молитве, в любом истинном литературном шедевре слово — живо. Живо, потому что рождено и исторгнуто энергией высшей частоты и чистоты — энергией сердца.

“Живых речей Твоих струя” — так пишет пятнадцатилетний Лермонтов о Божьем слове, явленном в молитве, в стихотворении 1829 года, которое называется так же — “Молитва”.

И ещё слово благодатно, то есть, по Далю, “исполнено воли и силы, полученной свыше”, дарующей “счастие, блаженство, благо, добро”.

Исполнено оно и “святой прелестию”, оно “дышит” ею. Дышит гармонией, звучащей в душе поэта, в душе чуткого к слову читателя.

Понять, объяснить гармонию невозможно. Понятая гармония, гармония объяснённая, перестаёт ею быть. В этом её необычность, странность: “Люблю отчизну я, но странною любовью! // Не победит её рассудок мой” (“Родина”). Но в ином качестве она не существует, становится уделом ремесла, становится добротной поделкой.

С орок четыре слова “Молитвы” (включая союзы и предлоги) — 15–14–15 — схожи с тончайшей, ажурной конструкцией. Метафоры “теснится ль в сердце грусть”, “и дышит непонятная святая прелесть в них”; эпитеты “молитва чудная”, “созвучье слов живых”, “святая прелесть”; сравнение “с души как бремя скатится” составляют образную основу, на которой “выстроено” это уникальное поэтическое со-здание. Текст стихотворения не перенасыщен, не пресыщен ими; каждое из них — единственно возможное и необходимое.

В “Молитве” три возвратных глагола, но если в первой строфе непереходный глагол “теснится” замыкает действие в пределах духовного мира лирического героя, то два последних безличных глагола — “верится” и “плачется” — существуют в поэтическом космосе “Молитвы” как бы автономно, независимо ни от кого. Просто “и верится, и плачется // И так легко, легко…”. Это чудесное состояние даровано лирическому герою молитвы благодатной силой Того, к Кому обращена молитва, Кто в конце концов дал возможность поэту услышать эти “чудесные” строки.

Интересно понаблюдать и за тем, как меняется звуковой ряд (в особенности это касается гласных звуков) от начала к концу стихотворения. Восемь гласных звуков первой строки отличает то, что для всех них характерна некоторая “напряжённость”, связанная с высокой степенью подъёма языка. Это — акустически наименее звучные, “узкие” гласные звуки. Распределяются эти звуки по строке так: [и] — [у] — [у] — [и] — [и] — [у] — [у] — [у] .

Но чем ближе к концу стихотворения, тем более “звучными”, “широкими” становятся гласные. В особенности это касается пятой и седьмой строк, где “царствует” звук [a]. И это, разумеется, не случайно. Дважды повторенное в последней строке наречие “легко” очень точно передаёт владеющее лирическим героем чувство — лёгкости, полёта, свободы от узких земных рамок. От тесноты (“теснится ль в сердце грусть”) каждодневных забот, от быта молитва поднимает лирического героя к вершинам свободного, творческого бытия. Бремя земных забот (по Далю, “беремя, бремя — тяжесть, ноша, тягость, тягота; груз, всё, что гнетёт, давит, тяготит”), всё то, что отягчает, угнетает, обременяет, — именно скатывается. Не по мановению волшебной палочки, не мгновенно, а постепенно, так что чувствуешь, как с каждым мгновением легче и легче дышится, с каждой слезой освобождаешься от “тесноты в сердце” — “и верится, и плачется”.

Конечно, созданию этого поэтического чуда способствует и точная рифма, в нечётных строках дактилическая; и то, что Лермонтов разбивает стихотворение на строфы; и перекрёстная рифмовка, едва ли не самая распространённая в русском стихосложении; и трёхстопный ямб; и многие другие краски поэтической палитры, которыми так богато русское стихосложение.

Э хо лермонтовской “Молитвы” явственно ощущается в стихах поэтов последующих эпох. 27 марта 1931 года Осип Мандельштам пишет:

Жил Александр Герцевич,

Он Шуберта наверчивал,

Как чистый бриллиант.

И всласть, с утра до вечера,

Одну сонату вечную

Твердил он наизусть.

Ритм, мотив стихотворения 1839 года задал тему одного из самых известных поэтических созданий Осипа Эмильевича Мандельштама, которое некоторые литературоведы считают пародией (?!) на “Молитву” Лермонтова. Но мне кажется, что сближает эти произведения вовсе не то, что одно пародирует другое, а близость душевного состояния обоих поэтов, их музыкальная тема. Об этом, кстати, очень точно сказал В.Вейдле (см. примечания к первому тому четырёхтомника О.Э. Мандельштама — с. 492–493): “Душевное состояние поэта в те годы, если и переходило подчас от отчаяния к отдыху от него и от отдыха назад к отчаянию, то всё же определялось более постоянно другим чувством: щемящей, неотвязной, как зубная боль, тоской, не исключавшей, однако, ни улыбки, ни жалости, ни беззлобной насмешки, и которая выразилась лучше всего в одном стихотворении, написанном “на случай”, непритязательном, шуточном, но чья внутренняя мелодия пронзительна (курсив мой. — С.Ш.) и, для меня по крайней мере, неотразима”. Разумеется, речь идёт о стихотворении “Жил Александр Герцевич. ”

В повести “Разливы рек” К.Г. Паустовского о состоянии, в котором пишутся бессмертные стихи, такие, как “Молитва”, сказано так: “Он (поэт. — С.Ш.) может вместить в своём сознании все мысли и мечты мира, чтобы раздать их первым же встречным и ни на минуту не пожалеть об этом.

Он может увидеть и услышать волшебные вещи там, где их никто не замечает. ”

И тогда мы по прошествии многих лет, иногда — столетий, узнаём эти стихи и, не уча, начинаем помнить их душевной, духовной памятью, “твердим” их, переданные из уст в уста, “наизусть”.

Мы, конечно, и раньше знали их, знали генетической памятью, потому и безошибочно угадали, впервые услышав. Потому мы и твердим их, как “детскую молитву”, в которой Слово Божье и Слово Поэта неотделимы друг от друга.

И Поэт, Поэт от Бога, абсолютно прав был, когда незадолго до смерти писал о том, что “Бог гласит его устами”, устами пророка. И что с того, что люди не всегда слушают и слышат своих пророков, а подчас — и бросают в них “каменья”!

admin
Оцените автора
Моя молитва
Добавить комментарий